Событиям под Переволочной предшествовали три дня после Полтавской победы. Пока Петр Первый переживал радость победы, его армия ликовала, Карл XII и Мазепа, как писал Пушкин "бегут, судьба связала их".

Вместе с королем и гетманом упражнялись в скорости их подчиненные, причем казаки не упускали случай грабить шведов, незнакомых с дорогой и окончательно растерянных. Короля окружали остатки уцелевшего генералитета – Крейц, Крузе, Спарре, Мейерфельд, Лагеркруна, Левенгаупт и Юлленкрук.

Как считают многие историки, если бы Петр отправился в погоню немедленно, то возможность поймать обоих беглецов была крайне велика, но вышло так как вышло.

Погоня (гвардейская бригада под командованием генерал-лейтенанта Семеновского полка М. Голицына и шесть драгунских полков Р.Боура) отправилась за шведами лишь вечером 10 июля. На следующий день за ними тронулся А. Меншиков.

Шведы шли к Днепру по старой Полтавской (иначе Кременчугской) дороге, причудливо извивавшейся вдоль правого берега Ворсклы, где было достаточно много опорных пунктов, пригодных для организации эффективной обороны. Первую ночь беглецы провели в Новых Санжарах, где был проведен военный совет, на котором оговаривался вариант переговоров с русскими, однако он не сработал и бегство продолжалось.

Следующим пунктом принявшим шведскую армию был городок Белики, откуда, по словам летописца короля Даниеля Крмана "шли две мили до города Кобеляки от них до Соколиков, которые были дальше на две мили и размещались на холме возле реки Ворсклы и были известны укрепленным замком".

В Кобеляках король Карл XII провёл последнюю свою ночь в Малороссии. Здесь же, на юго-западной окраине городка, на рубеже речки Кобелячки шведы безуспешно попытались организовать заслон корволанту русских войск, пустившемуся вдогонку за убегающим шведским королём и его незадачливым "союзником" - Мазепой.

По мнению многих историков и краеведов, шведы настолько были деморализованы, что не смогли воспользоваться несколькими весьма удобными рубежами обороны. Им было не до обороны.

Именно под Кобеляками была оставлена большая часть королевской артиллерии, сожжены мосты и документы канцелярии. Здесь под малороссийским городком были обращены в пепел главные источники шведов, писавших впоследствии свои воспоминания.

Шведы вышли к Днепру в районе села Кишеньки, где по данным Юлленкрука не оказалось возможностей для переправы, армия пошла к Переволочной.

Переволочанская крепость, как важный пункт переправы была захвачена отрядом изменника Гордиенко 12 марта 1709 года. Однако уже 18 апреля к крепости подошел отряд полковника Яковлева и предложил мятежникам, которыми командовал полковник Зинец "склониться к Царскому Величеству". Гарнизон ответил стрельбой "из пушек и мелкого ружья". Через час крепость была взята, виновные наказаны, а все суда, стоявшие на якоре в её округе, сожжены и потоплены.

Теперь же переправа (и это было упущение русских) вновь попала в руки казаков, которые развернули здесь настоящий бизнес – перевозили шведов за мзду, наполняя широкие карманы своих шаровар.

Король собирался дать на берегу бой, но генералы умоляли его перебираться на другой берег, пугая картинками "страшного русского плена". Тогда Карл решил уходить, оставив с армией 50-летнего опытного Адама Людвига Левенгаупта.

В ночь на 13 июля король, раненные офицеры, а также Лагеркруна, Спарре, Юлленкрук, фон Дальдоррф, Понятовский переправились на самодельном плоту на правый берег, где их поджидал трясущийся от страха Мазепа. С королем ушли придворные, канцеляристы, 80 телохранителей-драбантов, 700 кавалеристов из полка Сильверхъельма и более 200 человек пехоты. Остальные должны были драться, но все же были и те, кто самостоятельно пытался переправиться. Погрузка напоминала бегство роялистов из Парижа, пытавшихся попасть на переполненные лодки отпугивали выстрелами, а зачастую даже рубили саблями. Как отмечал Б. Лильегрен: "Так часто упоминаемое чувство боевого товарищества и высокий моральный дух каролинской армии блистали здесь полным своим отсутствием"…

Левенгаупт был человеком мужественным и трезвомыслящим, но и его подавила роковая подавленность. Он отдал приказ раздать всем остатки королевской казны и продовольствия и равнодушно следил за дезертирством.

Утром на холмах появились кавалеристы светлейшего князя Меншикова. Развязка неумолимо приближалась. Александр Данилович понимал, что его девятитысячный корволант может уступить хоть и деморализованной, но 16-тысячной армии шведов, и потому умело расставил на возвышенности пушки. Шведы клюнули на уловку, решив, что к реке их прижала целая армия, и Левенгаупт отправляет на переговоры Крейца.

Когда тот вернулся, шведский главнокомандующий уже был морально готов к капитуляции, но все же решил опросить офицеров, которые не знали о приказе короля стоять насмерть. Однако желающих сражаться было совсем мало…

Условия капитуляции изложили на бумаге, и они были подписаны и шведская армия в составе генерала, двух генерал-майоров, 11 полковников, 16 подполковников, 23 майоров, фельдцейхмейстера, 256 ротмистров и капитанов, капитан-лейтенанта, 304 лейтенантов, 323 корнетов и прапорщиков, 18 полковых квартирмейстеров, двух генерал-адъютантов и 25 адъютантов, а также 12 тысяч 575 унтер-офицеров и рядовых (9152 кавалериста, 3286 пехотинца, 137 артиллериста), 34 придворных, 1657 женщин и детей, безоговорочно капитулировала.

Русские вернули 2900 пленных. Меншиков, Голицын и Боур взяли 142 штандарта и флага, среди которых были прапоры, булавы и клейноды Мазепы.

Из 49 тысячной армии, вторгшейся в Малороссию, с королем ушло лишь около полутора тысяч человек. Вот так иногда заканчиваются войны, так заканчивается и предательство…